Евгений Дога. Диалоги о разном. Talent House. 3.02.2016

Затертая до банальности фраза классика «Поэтом можешь ты не быть, но Гражданином быть обязан…», согласитесь, возвращает свою первоначальную остроту, если примерять ее к конкретному человеку. Тем более, если этот человек – и Творец, и Гражданин, и Светлый ум, неугомонный и пытливый. И тем ценнее те мысли и чувства, что он озвучивает. Даже если кто-то с ним не согласен. Готов спорить. Как, случается, спорим и мы, но в этих диалогах нет ни грамма фальши, в попытке быть взаимо-любезными. И уж лучше так, чем натянуто улыбаться, разминая нервами тяжкий камень, обременивший душу. И что те споры, если спустя 10 минут, после тревожных разговоров, скорее всего, о политике, он стремительно взбирается по ступенькам, увлекая за собой, чтобы распахнуть двери мансарды. Тут, у подножья фортепьяно, аккуратными стопками, по всей площади салона, лежат ноты. Никогда не видела столько нот сразу, широко раскинутым черно-белым ковром! А вот – мастерская, еще недавно необжитое пространство, которую, в редкие минуты вне творчества, Маэстро ремонтировал своими руками. Хотя, и тут – творчество, только вне нотного стана. А здесь – ковры, которые ткала когда-то для него любимая мама… Ах, до чего глупа юность, когда кажется, что Сегодня растянется на целую вечность, а до желаний, прикоснуться, аж слезы в груди, и уже подбираются выше, к прошлому, еще годы и годы…. Ласковой рукой, неровным от волнения жестом, – по старым, чудом сохранившимся коврам и полотенцам. А вот, на стене, диплом. И еще, и еще дипломы… Мелочи, скажете вы, а я в ответ замечу, что это – свидетельства, подтверждения, и их так часто не хватает тем, кому, казалось бы, предоставлены все доказательства признания. Вплоть до переименованных улиц. Это МЫ знаем, что МЫ признали. А внутренняя борьба ранимой творческой натуры – это же совсем другое, кто не ранен, тому не понять, разве что догадываться…

…Знаменитый наш соотечественник, композитор Евгений Дога ярок во всех своих ипостасях. Никогда и ни к чему не безразличный, он не говорит шепотом. А четко проговаривает все слова, и проставляет пунктуацию. Поэтому разговоры с ним никогда не бывают случайными.

– Евгений Дмитриевич, и вот теперь мы ходим по улице неДиордицэ, а имени Е. Доги. Скажите честно: как вы оцениваете такую форму признания? А, может, есть какие-то другие способы сказать огромное спасибо МАСТЕРУ, или АРТИСТУ, которые вам ближе, созвучнее, что ли…?

– А вот интересно было бы, если на концертах артисту не аплодировали, а ждали, чтобы он ушел в другой мир, и лишь потом, если вспомнят, начинали бурно аплодировать в знак признания. Так лучше? Правда, тут не понятно, признания чего: его заслуг, или что он ушел в другой мир?. На мой взгляд, касается ли это моей персоны или чьей-то другой, надо все делать вовремя, а не ждать юбилеи, годовщины или кончины. И потом, многие журналисты не научились ставить правильные акценты в том или ином случае. Относительно моей персоны касается лишь вторая часть решения Консилиума примэрии, о присвоении моего имени такой-то улице.Так было сообщено и на канале TV PUBLICA. Иначе приходим мы к нашей излюбленной форме сталкивания людей, идей, событий. У меня достаточно мировых факторов для положительных эмоций. Но мне приятно, что мои земляки, которые первые услышали и признали мою музыку, и первыми заполняли когда-то концертные залы и театры, не будут задаваться вопросами о якобы невнимании и недооценке моего творчества. Пусть даже авансом, что тоже справедливо, потому что я очень много ещё чего не озвучил дома. Мне часто приходится попадать в неловкую ситуацию, когда в дороге с незнакомыми приходится представляться, а те говорят: «не знаем, не слышали». Я говорю им, что неправда это, что они, наверняка, на школьном прощальном балу, или на своей свадьбе танцевали свой первый вальс, под мою музыку. «Ой, неужели?» – «А вот открытие Олимпиады «СОЧИ-14» вы тоже не смотрели и не слышали?» – говорю им. «Ой, конечно, слушали и смотрели…».

Сегодня повсеместно звучит наша музыка анонимно, без объявления авторов, исполнителей и даже названия произведения. Откуда им знать, нашим почитателям, ещё и имена композиторов, или названия звучащих произведений. Зато о зарубежных авторах с таким упоением извещают наши СМИ, что ахнешь! И чувствуешь себя таким ничтожным и униженным,ни за что! Мне также приятно, что смогу на этой улице,на открытом воздухе, которая смыкается с бульваром Григория Виеру, на стихи которого я написал много песен, организовывать музыкальные встречи с горожанами, а может, и установить с помощью Примэрии, бизнесменов, или партии социалистов оборудование, которое тихо-тихо воспроизводило бы музыку, для прохожих или отдыхающих на скамейках. А, может быть, совместно с Примэрией, придумать какой-нибудь уголок на этой улице, где будут продаваться в какие-то дни мои CD, DVD и книги с моими автографами, и будут вестись дискуссии с почитателями, с детишками…

– Что может испытывать человек, который слышит, или видит свое произведение, будь то музыка, или картина, или кино, когда оно уже давно сотворено, и живет своей отдельной жизнью? Вот, положим, звучит на улицах, из окон, в праздник, или в будний день, Ваш вальс… или романс…. Что-то еще, давно покорившее, ставшее, по степени признания, уже народным – и Вы тоже его слышите. Случайно. Ваши эмоции?

– Я давно заметил, что многие мои произведения живут самостоятельной жизнью, а я – их приложение. Звучит моя музыка по ТВ, в метро, или из чьего-то мобильника, и я ее воспринимаю уже абсолютно спокойно, без особых эмоций. Но это не всегда. Когда играют музыку Вивальди, и тут же – мою, Вивальди называют, а моё имя не называют. Меня это унижает. Я уже не говорю о нарушенных авторских правах. Или – другой пример – в одном румынском издании романсов составителя Сэраку, под моим именем подложили чужую, да ещё и плохую музыку. Это меня не только обижает, но и вводит в заблуждение почитателей моей музыки. Бывает и такое, что вызывает во мне удивление. Так получилось, когда в американском ТОР-е я увидел, что мой вальс «ГРАММОФОН» на 9 очков перебил тот, что из «Ласкового зверя».

И сейчас на Западе именно «ГРАММОФОН» – самый популярный. Правда, что мне от того, что играется в Новой Зеландии или Южной Америке? Я всё равно это не слышу, хотя думаю, что у меня есть и удачнее произведения. Искусство, как и человеческие эмоции –тайна.

– Популярность вальса из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь», по Вашему собственному признанию, для Вас – загадка, потому что «есть более интересная музыка» Вашего авторства. Хотелось бы от Вас узнать, что, в таком случае, для Вас было бы более объяснимым? Что могло бы стать более популярным, чем знаменитый вальс? И.. все-таки… Вы можете понять, почему именно это произведение стало визитной карточкой Вашего творчества?

– Визитные карточки меняются, как меняется и время, в котором мы живём. Помню, что долгое время визиткой был «Мой белый город», потом «Сонет». Крутилась довольно долго песня «Весёлая свадьба» или, скажем, «Мне приснился шум дождя». До сих пор ахают-охают от музыки к фильмам «Табор уходит в небо» или «Мария Мирабелла». Но ВАЛЬС из кинофильма «Мой ласковый и нежный зверь стал связующим многих поколений, и не собирается уступать приоритет другой моей музыке. Ну и пусть! Я не возражаю.

История с Вальсом из «Зверя», думаю, относится к той загадке, которую ищут, и не могут разгадать ни авторы, ни слушатели. В художественных произведениях должна быть необычная история, наполненная таинством, взрывами и успокоениями. Загадками. Если бы в этом ВАЛЬСЕ было всё так ординарно, как, впрочем, часто исполняют «середнячки» под вальсок, с «умцаца-умцаца», никто бы его и не заметил. Но мы искали во время записи на «Мосфильме» именно ту скрытую драму, счастье, трагедию, или ещё что-то, что до сих пор непонятно что, но которое волнует и радует. А то и слёзы вызывает. Это, как у человека: судьба. У одного, не очень приметного, судьба складывается удачно, счастливо, а у другого, который,казалось бы, должен быть самым счастливым, всё не так, и он отброшен на обочину дороги удач и счастья.

– Концертная опера «Диалоги любви» о Михае Еминеску и Веронике Микле была написана в 1997 году. Последние пару лет Вывновь пишете музыку к произведениям этих двух поэтов. Это – продолжение? Или что?

– Нет, это лишь начало. В 97-м я получил только либретто для будущей оперы, которое меня совсем не устроило, ни по каким параметрам. Там была вся история Румынии, кроме истории самих моих героев, Михая Эминеску и Вероники Микле. Меня же интересуют только диалоги их творчества, которое по большей части было инспирировано их любовью друг к другу. Это уникальный случай, когда два влюблённых почти равнозначны: оба – Поэты. Он и Она родились в том же году, Он и Она и умерли в одном и том же году, Он и Она временами даже перекликались темами своих стихотворений. Это и были диалоги любви, через их произведения. В стихотворениях Вероники Микле столько возвышенных чувств, столько любви, столько боли, столько ненависти, что тоже есть любовь, что остаётся это только переложить на ноты, ибо стихи её переполнены музыкой, ритмикой, движениями. Ну, не говоря уже об Эминеску, сотканного из народного мелоса, в сочетании с множеством университетов, и с Божьей милостью.

– То есть, можно ли говорить о музыкальности той или иной поэзии? Ведь по какому-то же принципу Вы выбираете одних поэтов, и не обращаете внимания на других… В каком месте пересекаются композитор и поэт, музыка и поэзия?

– Я уже говорил о скрытой музыке в стихотворениях этих двух поэтов. А у Эминеску, думаю, была и музыка, которую он не записывал, но под которую он сопровождал написание своих поэм. Он, как и Вероника, был очень музыкальным. У Эминеску был прекрасный баритон, и он любил петь в кругу своих друзей-студентов. У Вероники же был уникальный низкий бархатистый голос контральто, который часто можно было услышать на собраниях общества JUNIMEA, передовой ясской интеллигенции того времени. Голосовые данные и музыкальность передались и одной из её дочерей, которая пела даже в итальянской опере. Так, из русской поэзии мне очень близки поэты «Серебряного века», тоже удивительно музыкальные и наполненные человеческими страстями. У меня изданы три тетради песен и романсов на стихи В.Брюсова, К.Бальмонта, Ф.Тютчева, Ф.Сологуба и др. Мне близка по духу и тематике поэзия Андрея Дементьева и румынского поэта А.Пэунеску. Поэзия и музыка выходят одна из другой. Если это не просто стихи и не просто какая-то мелодия. В стихах должна быть поэзия, а в музыке – яркая и простая запоминающаяся мелодия. Поэтому музыканты вычленяют из стихотворений музыку, а поэты ищут слова, которые складываются в поэзию, и которые, к великому сожалению, называют в уже сложившейся песне «текстом» или «словами». Можете себе представить, что Пушкин или Эминеску писали тексты или слова, а не поэзию?! В моих сборниках я, в спорах с редакторами, пишу в титулах «стихи», а не «слова».

– О «Лучафэрул» Вы однажды сказали: «Написана эта вещь с кровью, и ничего в ней мне не хотелось бы изменить и сейчас». А есть ли произведения, которые Вы, может быть, сейчас написали бы иначе?

– Наверное, да. Время другое, опыт жизненный и профессиональный другой, люди другие, страна другая. Да и темпы сочинения уже не те, что были десятки лет тому назад. Бывает, что начатое вчера сочинение на следующий день приходится менять. Да и через несколько лет приходит иногда идея, менять. Порой, даже крупные сочинения. Так у меня случилось с пятым струнным квартетом, который недавно издали в Санкт-Петербурге. А балет «Лучафэрул» был написан на одном дыхании за два с половиной месяца.

Менять там нечего. Там всё на месте. И писал я его не с кровью, скорее всего, журналисты прибавили мне этой крови. Писал я его на высочайшем подъёме, потому что ощущал его музыку целиком. Тормозило лишь написание миллионов этих точек, что называются нотами, а так я бы мог изложить его в один миг. Но, увы!..

– Часто слышу фразу от людей, работающих, живущих в музыке: «Музыку можно делить только на хорошую и плохую, жанр не имеет значения». Вы согласны с подобной классификацией? И если да, то может ли быть, в таком случае, хорошая музыка среди попсы?

– Есть и среди попсы удачные вещи. Но очень уж редко. Их питает только интуиция. Этого недостаточно. Нужна очень серьёзная профессиональная подготовка, чтобы этой интуицией управлять. Необходимо этому учиться. Но так как сегодня попса стала доминирующей в нашем быту, люди потеряли способность различать, что есть хорошее, а что есть плохое. Иногда даже вступают в споры по поводу какой-нибудь попсы, и приходится им напоминать, что лечиться они не захотят у медицинской попсы, а у профессионального хорошего доктора, имеющего за плечами семь лет университета, а то ещё и ординатуру. А по поводу различных жанров в музыке могу сказать, что можно найти сколько угодно бездарных симфоний, и настоящие шедевры в жанре песни или какой-нибудь оркестровой пьесы. Не жанр является определяющим, а энергетическая насыщенность того или иного сочинения. Не пустые, бессмысленно блуждающие звуки, расположенные математическими выкладками, или имитирующие какой-нибудь унитаз или скрип двери. Среди музыкантов можно услышать: «вот там три аккорда у него, и считает себя композитором». А Бетховен даже один аккорд не сложил, а лишь две ноты в «Героической симфонии»: «та-та-та-та!» – и вошёл в историю. Сколько же там мощи в этих двух нотах, сколько энергии! Представьте себе нефтяную скважину, из которой бьёт фонтаном нефть после бурения. Бьёт день, бьёт два, неделю, месяц, а потом перестаёт, хотя запасы нефтяные почти не тронутыми остались. Вот тут и приходит наука, наука выкачивать эту нефть из глубин недр. У многих попсовиков есть столько творческой энергии, которая так и остаётся невостребованной, так как они не знают, как её «выкачать» из себя. А то бывает, что они даже и не подозревают о наличии у себя качественной, глубинной творческой энергии и не пытаются получить достойные академические знания.

– Вдохновение – отговорка, придуманная для ленивых, которым удобно ничего не делать, прикрываясь ожиданием Музы, или все же особое состояние, может быть, измененное сознание? Если второе, то что тогда может его вызвать, спровоцировать?

– Вдохновение – это прилив накопленной энергии, и пускай он будет сколько угодно ленивым, эта энергия его разбудит, приведёт к действию. Не думаю, что Муза может ленивого вдохновить. Для встречи Музы тоже нужна накопленная энергия. Только вряд ли эта энергия будет пригодна для творчества. И музыка, и литература, и поэзия женского рода, как и сама женщина. Все они страшные эгоистки, и не терпят конкуренции. Пришла Муза – занимайся Музой, и оставь в покое музыку. Если же ты занят музыкой, Муза тут уже вряд ли уместна. Работает та внутренняя накопленная энергия, которая подобно вулкану стремится вырваться, и заносит творца в такие миры и измерения, которые преображают его, а потом и его почитателей, а то и определяют эпохи целые. Какая уж там Муза?! Да, я знаю многих, которые рассчитывают на приход Музы, на выпивку, на сигареты или ещё там на что-нибудь. На мой взгляд, это никакого отношения к творчеству не имеет, так же, как и отпускание усов, бороды, длинных кудрей, ношение изощрённой одежды. Прокофьев и без кудрей создавал шедевры, а вот кудлатая попса шедеврами что-то не блещет. Да и энергия, о которой я говорю, сама по себе тоже не станет накапливаться, если её не запрограммировать, если её не захотеть получить. Мозг наш имеет элементы лености, и, если его не тревожить, не задавать ему задания, не программировать его на какую-нибудь идею, он может атрофироваться и, в перспективе, может выпасть. Бывает, что даже самые маленькие подвижки в задумке возбуждают художника. И чем реальнее результаты работы, тем больше появляется желание творить. Можно сказать, что вдохновение – это самозарядное устройство души. Хотя, кто знает, где начало настоящего творчества, и что такое вдохновение?

– Сидеть и работать – это неизбежная составляющая любого творчества, это признаки ремесла, которое сопровождает талант. Вам приходиться заставлять себя, ежедневно идти к инструменту – и работать? Или работа всегда – за счастье?

– Думаю, что не всегда работа является счастьем. К нему, к счастью в труде надо прийти, проявить волю, усилия, настойчивость, амбициозность, если хотите. И потом, не обязательно сидеть и мучиться, мучить себя, членов семьи, соседей, которые готовы карабкаться на стены от бесконечного треньканья на рояле соседа. Мозг ведь получил ваше задание, и он ни на секунду не откладывает выполнение этого задания, будь-то дома, в дороге, на каком-нибудь собрании, на пикнике или во время сна. «Ой, мне сегодня приснилась мелодия, или стихотворение», – говорит некий творец. А на самом деле мозг выдал ему продукт, на который был заранее сделан «заказ». В экстремальных условиях он может «поработать» и быстрее, взыскав в твоём же организме неимоверное количество невостребованной энергии. Это не значит, что нужно ждать экстрима. Нужно довести себя «до точки кипения», как мне приходится объяснять некоторым любопытным, т.е., до одержимости. Я стараюсь не мучиться за инструментом, и сажусь писать лишь тогда, когда у меня в голове сложился образ, а по телу проступают мурашки. Вот тогда и начинается работа в удовольствие. Да и облегчённость какая-то наступает, потому что ты высвободил свои «загашники» от неугомонных энергий, которые тебя терзают и просятся на бумагу. Правда, есть одна немаловажная деталь: всё это относится к талантливым и высоко профессиональным людям, которых только в таком случае можно назвать художниками, творцами. Путь к счастью в творчестве не имеет рецептов, не имеет маршрутера, GPS-навигатора. Его нельзя подсказать. Он есть в каждом из нас. Надо лишь не быть пассивным, изучать себя, прислушиваться к «внутреннему голосу» и очень хотеть, и стремиться быть счастливым в творчестве, в семье, на рутинной работе в канцелярии или даже в ситуациях, когда кажется, что всему наступил конец. Нет! Если уж вам не дано творить, согревайтесь теплом творческих плодов наших предшественников, современников, наших изобретателей. Их энергия, заложенная в их творчестве, передастся вам, что сделает вас счастливым.

– Быть талантливым и не реализовывать свой талант – это грех, как Вы считаете?

– Да, это большой грех. Бог дал тебе талант в расчёте, что ты его конвертируешь в продукт творчества, в песни, стихи, книги, картины, симфонии, летательные аппараты, в честного и грамотного руководителя. Будешь делать своим творчеством людей счастливыми. А ты этого не сделал! Талант – это не только счастье, но и тяжёлое бремя, от которого ты легко увильнул и заменил экзотическими островами в тёплых океанах, неимоверным количеством загнанных шашлыков и всякого крепкого пития в свой барабан, который когда-то назывался желудком, под дикие звуки так называемой «современной музыки». Этот Божий дар мог быть даден другому, который в нём нуждался и мог бы его успешно реализовать. Это своеобразный заём, который надо вернуть. За долги перед банками сажают на несколько лет в тюрьму. Боженька наш в тюрьму не сажает, он навечно определяет таких в Ад.

– Может ли быть талантливый человек недобрым? Иными словами, гений и злодейство – они совместимы, или ни в коем разе?

– Не очень-то знаком с гениями, так как их время определяет, а они живут, простой и не очень простой, но земной жизнью. А если говорить о классиках, то были и такие, которые не очень-то приветствовали гениев. И мешала им собственная неполноценность. Подняться до уровня гения силёнок не хватало, а согласиться с этим они не могли, и пускали в ход всё, что могло бы унизить, или даже уничтожить соперника. Хотя, как можно говорить о соперничестве нот на рояле, если каждая клавиша имеет свой неповторимый звук? Видимо, этого своего звука и не хватает тем, кто начинает силой балансировать своё положение. А не проще было бы не претендовать ноте «до» на место ноты «соль», хотя бы потому, что при натяжении она может лопнуть? И лопаются! Сколько угодно случаев, когда эти несчастные завистники получают досрочно все возможные и невозможные боли, которые их гложут изнутри и уносят в мир иной. Среди своих коллег я встречал не гениев, а середнячков, которые как только могли, пакостили и продолжают пакостить. Сказать, что это радует, не могу, но жаль только времени, которое они тратят и отнимают его у других. А как хорошо было бы жить в согласии, как те ноты на рояле, где отсутствие хотя бы одной из них делает инструмент неполноценным.

— Вы называете себя романтиком. А можно ли, в принципе, творить, не являясь романтиком?

– Есть разные стили и направления в искусстве. Значит, можно обойтись и без романтиков. Направлений этих было так много, что всех не перечесть. Да и сегодня их множество. Как-то в самолёте ко мне подходит парень, и, представившись композитором, спрашивает меня: «А Вы в каком направлении пишете, в третьем, или в четвёртом?». Меня ошарашил такой вопрос, в голову не приходило ничего путного, и мне ничего не оставалось, как сказать, что я работаю в правильном направлении. Чуть-чуть расстроившись, этот «направленец» ретировался, а меня охватило непонятное состояние. То ли я не понимаю чего-то, то ли у него что-то не всё в порядке. Антонио Вивальди не был романтиком, говорят критики, но творчество его продолжает жить через века. А сколько было композиторов-романтиков, музыка которых ушла в небытие? Опять-таки, не от стиля, не от направления, не от чего-то там другого зависит сила искусства. Повторю в очередной раз: всё зависит от степени дарованного Боженькой таланта, от степени освоения этого дара, от мастерства владения этим даром, от усердия и трудолюбия. Бездарному человеку не над чем работать, ибо нет у него той субстанции, которая необходима для творческого человека. Вот это его и терзает. Такие люди ищут всякие направления, всякие мыслимые и немыслимые технологии, чтобы уйти от реальной жизни в своём творчестве. Я назвал себя романтиком вовсе не потому, что я им являюсь, а лишь потому, что мне нравится музыка романтиков прошлых веков, наполненная сильными человеческими страстями и величайшим лиризмом, на который способна человеческая душа. Это и есть, на мой взгляд, романтизм. Я стремлюсь к этому через поиски выразительных мелодий, изложенных простыми средствами, через передачу боли и радости моих слушателей, через память моих предков и картины нашего времени. Хотя, какой я там романтик?! Время покажет.

– Да, и о времени. Чем Вы занимаетесь в последнее время, над чем работаете? Я знаю, что вы вернулись на днях из Румынии, были, кажется, в Австрии, но неизвестны детали, а очень хотелось бы услышать от Вас, какие концерты прошли, как публика, и какое Ваше настроение по возращению.

– Я только что вернулся из очень интересного турне. В конце прошлого года я провёл авторский концерт в Томске с симфоническим оркестром, солистами, детским хором и ансамблем скрипачей детской музыкальной школы под руководством прекрасного талантливого молодого дирижёра Ярослава Ткаленко.

За три проведенных там дня выступал на местных телеканалах, радио, а также в местной прессе. Тут же поехал с группой из Госфильмофонда России в Вену, на Дни российского кино, в рамках которого прошёл мой авторский вечер с участием певицы, которую знал ещё в 60-х, когда она была ещё школьницей во время озвучивания картины «Весенняя олимпиада» на студии им. Горького. Были также показаны фрагменты из различных фильмов, с моей музыкой, из архивов Госфильмофонда, в том числе и из «Анны Павловой», о знаменитой русской балерине. Кстати, две пьесы для аккордеона – «Ручейки» и «Парижский каскад» – именно из этих двух фильмов: первый – из «Весенней олимпиады», а второй – из «Анны Павловой». 20 декабря состоялся повторный концерт по многочисленным заявкам в Смоленске с оркестром и солистами (полгода назад я уже выступал там).

К сожалению, не успели подготовить постановку спектакля «Диалоги любви» по произведениям величайшего румынского поэта Михая Эминеску и его возлюбленной Вероники Микле в городе Галац в Румынии, которая должна была быть реализована ко дню рождения поэта, 15 января. Зато пришла другая приятная новость: принесли мне из Санкт-Петербурга бандероли со свеженапечатанными в издательстве «Союз Художников» 3-м и 5-м струнными квартетами. Буквально накануне Нового года они были исполнены струнным квартетом Театра оперы и балета для гостей моего Музыкального Салона в моём доме, а также для членов Академии Наук Молдовы, в прекрасном Лазурном зале. Там же, в Академии наук,был прослушан в премьере «Гимн Штефану Великому» на стихи Михая Эминеску для баса, хора и оркестра.

Празднования Дней Национальной культуры, приуроченные ко дню рождения Михая Эминеску, в середине января продолжились в Румынии. 13 и 14 января, в великолепном дворце Ateneum Roman прозвучала часть балета «Лучеафэрул», с солистами, хором и знаменитым оркестром филармонии имени Джорджа Энеску, под управлением Иона И. Пруннера, который уже неоднократно аранжировал мою музыку, в том числе, и в Москве. На следующий день, 15-го января, я провёл свой авторский концерт камерной музыки в великолепном дворце Cantacuzino, доме Джорджа Энеску, в котором сегодня располагается Союз композиторов Румынии. Моими исполнителями были струнный квинтет Passione, сопрано А.Чеботарь и баритон К.Р.Кокриш. Я, как обычно, исполнял свои фортепианные вещи и музыку кино. А, что касается публики, я каждый раз убеждаюсь, что она одинаково приветлива и благодарна, что в Сибири, Париже, или в нашей Академии наук.

– К слову, об Академии сейчас говорят разное. Точки зрения противоположные: от «сокращать» до «развивать». Ваше мнение? Куда идти? С чем? Как?

– То, что ставится этот вопрос в высших кругах руководства страны, хорошо, но в то же время вызывает настороженность и беспокойство. Это равносильно постановке вопроса о необходимости человеку головы. Нет головы – нет проблем. Исторически так сложилось, что самые светлые умы человечества испокон веков объединялись для решения той или иной проблемы науки, культуры, философии, образования. Гениальный Ломоносов с этого и начал свою деятельность – с организации Академии наук в России. В 18-м веке! Сегодня это огромный научный центр мирового масштаба. В Молдове в тяжелейшее послевоенное время, когда народ голодал, боролся с различными эпидемиями и восстанавливал разрушенное войной народное хозяйство, был создан филиал Академии наук СССР, который был преобразован в Академию наук МССР.

Сегодня, в 21-м веке, это мощнейший научный центр, который разрабатывает и решает сложнейшие научные проблемы, призванные помогать развитию страны и идти в ногу со временем на основе научного прогресса. Наша Академия уже давно интегрировалась в единый европейский процесс развития науки и признана мировой научной элитой, признана одной из ведущих. Остаётся лишь эту науку применить и внедрить на практике. Вот здесь, мне кажется, и кроется проблема. Сельское хозяйство доведено до сохи. Какая уж там наука!? Да и соху уже некому держать. Промышленность, особенно крупная, разрушена и разграблена. Банки разворованы. Думаю, что скоро наши руководители попросят академиков предложить им какие-нибудь новые методы обворовывания, по-научному, своего народа.

Мы знаем, что, если у человека нет культуры, он и не замечает этого, ибо не знает, что такое культура. В музыке есть такой термин «попса»: подразумеваются полуграмотные, напористые и наглые гастролёры, которые кичатся отсутствием профессиональных академических знаний. Сегодня они заполонили эстраду и все медийные средства информации. Мне кажется, что аналогичная «попса» проникла во все сферы нашей жизни, в том числе, и прочно осела в руководстве страны. Вместо того, чтобы привлечь науку для успешного развития страны, временные руководители, чаще всего далёкие от вверенных им обязанностей, помышляют разделаться с этой наукой, потому что там ещё есть резервы для обогащения, есть материальная база, которая им не даёт покоя. Здоровой голове трудно понять логику постановки вопроса «сокращать», «урезать финансирование», «ликвидировать». Уже доликвидировались в Туркменистане, и сейчас бросают миллиарды, чтобы вернуть науку.

Я призываю к здравому смыслу головы, которые пекутся лишь о своих материальных благах, задуматься все же о жизни своего народа, отдавшего свой голос за них, и ими же обворованного. Задуматься о достойной жизни этих людей, о развитии государства, им доверенного, об имидже страны, которая стала в глазах мирового сообщества словом нарицательным. Мы своих детей учим ступать ножками по этой земле, когда они этого ещё не умеют. А страну разве не нужно обучать идти в ногу со временем?! В Академии есть великолепные научные разработки, научные открытия, которыми пользуются во всём мире. Нам это не нужно? Будем сеять из решета и косить серпами? Я, как член гуманитарной секции Академии наук, знаю, как значима работа наших коллег по изучению и разработке нашей истории, нашей культуры, перспективы дальнейшего их развития. Я уверен, что весь сыр-бор разгорелся вокруг Академии наук из-за незнания своей страны, своего народа, своей культуры, роли и значения науки в прогрессивном развитии народного хозяйства и общества. Академия наук Молдовы способна помочь в выходе из экономического и политического коллапса. Нужно только её лучше знать и поддерживать.

– И последнее. Завершите фразу, пожалуйста: «Красивое рождается из….» ….

– Нет. Красивое не рождается, оно присутствует в природе, ибо оно само является частицей этой природы. Как и мы, и все в этом «подлунном» мире. Мы его вычленяем, возводим на пьедестал, чтобы сполна им насладиться, воспеваем и пытаемся подключиться к его источникам той энергетической силы, которая просветляет наш ум, высвобождает наши скованные мышцы тела, очищает зрачки наших глаз, наполняет всё наше существо  устремлением в неизведанные миры и неиспытанные чувства. А чтобы продолжить Вашу фразу, скажу, что КРАСИВОЕ РОЖДАЕТСЯ ИЗ КРАСОТЫ.

Инна ЖЕЛТОВА

Talent House