Семью надо изначально строить по своему разумению, беречь друг друга, любить… Камертон. 14.03.2013

Композитор, народный артист СССР Евгений Дога – автор великой киномузыки. Фильм «Табор уходит в небо» принес ему мировую славу. Под его вальс из фильма «Мой ласковый и нежный зверь» девушки выходили замуж или просто теряли голову. Фильм «Анна Павлова» невозможно представить без его музыки. Всего же этот гениальный композитор сочинил десятки вальсов, почти сто песен, написал музыку к сотням картин, многочисленным балетам, симфониям, камерным, хоровым и вокальным произведениям. Значительным событием в жизни Доги стало написание музыки открытия и закрытия Олимпиады-80 в Москве. В 2000 году он официально был признан «Человеком чести второго тысячелетия», стал автором гимна родного города Кишинева. Несмотря на такой солидный послужной список,  в жизни он удивительно контактный человек, обладающий потрясающим искусством рассказчика и отличным чувством юмора. С Евгением ДОГОЙ встретился корреспондент «Подмосковья» Леонид ГУРЕВИЧ.

- Евгений Дмитриевич, говорят, твой дом – там, где твое сердце. Какое место на земле вы называете своим домом?

- Для меня очень конкретные очертания имеют и дом, и улица, и порог материнский, которые являются самым сильным источником, самым сильным магнитом, который постоянно притягивает, дарит определенные образы, дает вдохновение.

- Да вам сама судьба дарит вдохновение. Вы же появились на свет в первый день весны.

- Да еще и на заре, как мне мама рассказывала. Кстати, первого марта все молдаване, румыны, жители балканских стран отмечают большой обрядовый национальный праздник Мэрцишор. Так что к весне в нашей семье отношение особое.

- В какой семье вы выросли?

- В очень трудолюбивой. Отец работал бригадиром в колхозе, погиб в самом конце Великой Отечественной войны, его могила находится на территории Венгрии, я его плохо помню. Хотя день, когда его провожали на фронт, врезался в память. Он несколько раз уходил и снова возвращался, обнимал меня, целовал, приговаривая: «Слушай маму, сынок!», словно чувствуя, что домой уже никогда не вернется. Потом я нашел его могилу в районе озера Балатон. Когда есть возможность, езжу туда, чтобы поклониться.

- Когда вошла в вашу жизнь музыка?

- Она всегда была со мной, может, потому, что моя фамилия начинается с ноты «до». В детстве любил сидеть в сельском клубе, слушать музыкантов, которые там играли. Мне очень хотелось научиться  играть так же. Когда учился в седьмом классе, как-то взял обычное решето, проволоку и сделал себе мандолину. Вскоре уже играл на ней на свадьбе. После окончания семилетки мы с ребятами отправились в Кишинев, решили поступать в музыкальное училище, о котором узнали по радио, кстати, тоже самодельному. Как мы добирались в столицу – отдельная история, главное, меня прослушал директор училища, и вскоре я узнал, что принят. Но поехать я не смог, потому что жить там мне было не на что. Мама две ночи проплакала, а потом собрала все, что было ценного в доме, и продала. Вот на эти деньги она меня и отправила в Кишинев. Я учился по классу виолончели. Мне повезло с преподавателем – итальянским музыкантом Пабло Джованни Баччини, который каким-то чудом застрял в России. На русский манер его называли Павел Иванович. Он буквально влюбил меня в музыку. На выпускном экзамене играл концерт для виолончели Камиля Сен-Санса, который впоследствии записали на радио. Дальше была консерватория, где продолжил учебу по классу виолончели. На третьем курсе уже играл в оркестре радио, стал зарабатывать, даже приобрел в кредит фортепиано. Правда, до 25 лет жил в подвале. Это повлияло на руку, ее парализовало буквально накануне госэкзамена. Потом удалось ее залечить, хотя она болит до сих пор. Госэкзамен отыграл, но продолжать карьеру музыканта уже не мог, и тогда решил всерьез, профессионально заняться композицией.

- Когда вы активно взялись за композиторское творчество?

- Лет в тридцать. Я получил очень хорошее классическое образование. У меня были прекрасные педагоги, которые учили, чтобы мелодия, которую я писал, была не просто красивой, а заряжалась эмоциональными зарядами, трогающими человеческую душу. Раз в десять лет писал по одному струнному квартету, их у меня уже шесть. Писал хоры, и все они были изданы, симфонии, романсы, кантаты. Причем всегда писал легко, особо не напрягаясь, сразу на чистовик. Работая в министерстве культуры в Кишиневе, как-то организовал международный фестиваль народного танца. Одних участников было пятнадцать тысяч. Специально для них я написал «Хору дружбы». Они пели и танцевали на центральной площади Кишинева.

- Ваш тандем с Эмилем Лотяну тоже оказался плодотворным?

- Это был потрясающий парень. Красивый, умный, великолепный, поэтичный.  Вначале он снимал документальное кино, потом уже занялся и художественными фильмами. Каждый раз при встрече он говорил мне: «В следующем фильме будем работать вместе». Наконец, в 1972 году Эмиль предложил написать музыку к картине «Лаутары». Фильм был о народном музыканте, о котором в народе складывались легенды. Так что пришлось работать на базе фольклора. Фильм получил хорошую оценку. Многие до сих пор считают «Лаутары» лучшим фильмом Лотяну, хотя, по моему мнению, все фильмы, которые он поставил, достойны самой высокой похвалы. Чего стоит «Табор уходит в небо»! Здесь в основе должна была лежать цыганская музыка, которой я не знал. Сколько цыган мы прослушали на «Мосфильме» – не сосчитать. В конце концов с большими сложностями собрали цыганский коллектив, которым разбавили хор Минина, симфонический оркестр. Получилось здорово. А Лотяну уже замыслил новое кино – по Чехову «Мой ласковый и нежный зверь». Высокое начальство сомневалось в том, что я справлюсь с музыкой к этой картине, но Эмиль меня отстоял. Первая сцена была свадьба Оленьки Скворцовой, к которой надо было подобрать музыку. В фонотеках я ничего подходящего не нашел и решил написать вальс. Честно говоря, не думал, что за ночь смогу написать что-то стоящее. Но что-то там тренькал, а утром сдал ноты в переписку. Вечером оркестр сыграл то, что я написал ночью и…  услышал гром аплодисментов. Оркестр хлопал смычками… Потом была «Анна Павлова», где мне пришлось проникать в тайны русского классического искусства.

- Четыре фильма Лотяну с вашей музыкой стали вашей визитной карточкой.

- Картины «Лаутары», «Табор уходит в небо», «Зверь» и «Анна Павлова» стали мировой классикой кинематографа. И этим можно только гордиться.

- Помните первую вашу песню, которая прозвучала?

- Мне было тогда семнадцать лет. Я дружил с одной певицей, сестра которой жила в детском доме, где был хор. И для этого хора я написал песенку «Новый год». Она имела успех, ее даже записали на радио. Правда, когда она звучала, автора музыки и слов так и не назвали. 

- Евгений Дмитриевич, у вас потрясающие песни, посвященные матери.

- Первую песню я посвятил своей матери. Я прилетел на ее похороны. Это было… первого марта, мела страшная пурга. И почему-то мне попались на глаза стихи «На смерть матери», до сих пор не знаю, кто их автор. Сел за фортепиано и написал песню-реквием «Памяти мамы». Впоследствии ее исполнила великолепная певица Анастасия Лазарюк. Пару лет назад написал песню, где есть такие слова: «Не оставляйте матерей одних, они от одиночества стареют» – на стихи поэта Андрея Дементьева. Ее премьера прошла в Краснодаре, так зал буквально плакал, и с тех пор она звучит в каждом моем концерте. В прошлом году вышел сборник под этим названием.

- Ваша песня «Мой белый город», можно сказать, дала путевку в жизнь Софии Ротару. Песня в ее исполнении получила первую премию на конкурсе «Золотой Орфей» и стала лауреатом. Почему ваш творческий союз не получил развития?

- Потому что я не сервисное бюро, чтобы кого-то обслуживать. Слава богу, что София Ротару сама иногда вспоминает об этом. Она действительно спела песню так, что мы все просто обалдели от голоса, мастерства тогда еще самодеятельной певицы. И стала стартовой площадкой для ее сольной карьеры.

- Знаменитая Мария Биешу тоже впервые вышла в эфир именно с вашей песней.

- Маша училась со мной в консерватории. Однажды она пришла к нам в оркестр показаться маэстро. Павел Иванович спросил, что она будет петь. Она ответила, что готова исполнить народную песню. Он сказал, что надо бы еще что-нибудь спеть, ведь назавтра должен был быть пробный выход молдавского телевидения в эфир. Я возьми и заяви, что у меня есть для нее песня, хотя на самом деле ничего не было. Я тут же по дороге купил в киоске сборник стихов, пошел в Малый зал консерватории и написал песню «Белые цветы сада». Мы успели песню выучить, я оркестровал ее и переписал голоса. На следующий день мы исполнили песню с оркестром и показали ее по телевидению. Это был наш первый выход в эфир. Осенью того же года Маша после победы на международном конкурсе в Японии стала лучшей Чио-Чио-сан мира, и называли ее уже Марией Биешу. Я еще долго после этого оставался никому не известным Женей Дога.

- В репертуаре певицы Надежды Чепраги больше десятка ваших песен…

- Мы познакомились, когда я написал «Веселую свадьбу» – зажигательную молдавскую песню в народном стиле. Ее решило взять в одну из музыкальных программ наше телевидение. Вместе с редактором ТВ мы решали, кто же эту песню будет исполнять. Спустя какое-то время мне позвонили и рассказали о девушке по имени Надя, которая только что окончила школу и поет народные песни в самодеятельном ансамбле. Когда она появилась, мы обалдели от ее красоты и фигуры. Песню мы записали, и она стала хорошим трамплином в Надиной карьере.    

- Если завтра напишете хорошую песню, кому ее отдадите?

- Никому. Я больше не пишу песен, потому что они никому не нужны. Уже 23 года. В моде сейчас какие-то подделки, под которые можно скакать и прыгать на сцене. И я не понимаю страну, которая не любит и не бережет свою культуру.

- Но ведь 2007 год вся Молдавия объявила годом Доги. Разве вам не было приятно?

- Это была такая лихая форма пропагандистского характера, которую, кстати, повторили и в прошлом году. По радио объявили, что идет год Доги, но ни в Кишиневе, ни в Москве не было записано ни одной моей вещи. А у меня уже сотни работ, с которыми слушатели, к сожалению, знакомятся только на моих концертах.  

- Министерство культуры России когда-то учредило новый знак отличия «Шапочка мастера». Вы оказались среди удостоенных этой почетной  награды. Вы ожидали ее?

- Для меня было очень лестно оказаться на Дворцовой площади в Санкт-Петербурге и под звуки вальса из фильма «Мой ласковый и нежный зверь» получить такую награду. Я до сих пор храню эту шапочку и горжусь ею. 

- Но, согласитесь, приятно было получить и золотую медаль за содействие в развитии культуры и искусства?

- Соглашусь. Было, действительно, приятно. Я положил ее на полку, пусть лежит с другими моими наградами. Вот в шкафу у меня висят штук шесть различных мантий, я их никогда не надеваю.

- Но почему?

- Знаете, мне бывает не по себе, когда каким-то, извините, каракатицам, которые и делать-то ничего не умеют, вручают высокие награды, ставят их на пьедестал, а о по-настоящему заслуженных людях и не вспоминают.

- Сколько всего песен вы написали?

- Напечатано было более десяти сборников, в каждом из которых по двадцать – двадцать две песни. Я уже и фильмы, к которым написал музыку, не все помню. Знаю только, что их уже больше двухсот. 

- Когда-то вы возглавляли жюри фестиваля патриотического фильма «Волоколамский рубеж». Какое мнение у вас сложилось о современном российском кино?

- Жаль, что меня больше не приглашают на этот фестиваль, который проводится в местах страшных, кровавых сражений. Я стараюсь следить за российским кино, смотрю и зарубежные фильмы. И должен сказать, что все, что сейчас делается в отечественном кинематографе, не так уж и плохо. Есть немало по-настоящему талантливых картин. Другой вопрос, что есть проблемы с их прокатом. Но, надеюсь,  в дальнейшем он будет решен. И еще.  Государство должно помогать молодым, чтобы они имели возможность снимать качественные фильмы.

- Вы продолжаете писать музыку для кино?

- Года три уже не пишу. В такое время, как сейчас, в основном используется электронная музыка, живая исчезла с экрана. Зато у меня есть возможность заниматься серьезной музыкой. В настоящее время заканчиваю писать музыку к опере «Диалоги любви», которая пойдет в концертном варианте. Еще написал массу романсов, камерную музыку разного характера. Недавно закончил на стихи Ильи Резника «Молитву» – для солистов хора и оркестра. 

- Можете высказать свое отношение к так называемым «Фабрикам звезд»?

- А что тут скажешь? Фабрики должны выпускать табуретки, а не солистов.

- Евгений Дмитриевич, вы по-прежнему живете на два дома?

- По-прежнему. Здесь, в Мос-кве, у меня небольшая квартирка. В Кишиневе у меня дом, который я с помощью своих друзей-архитекторов перестроил так, как хотел. Правда, жена постоянно ворчит из-за того, что вечно что-то переделывается.

- Кстати, сколько лет вы живете с женой?

- Пошел 51-й год, уже отметили золотую свадьбу. Семья у нас русско-молдавская. Наташа – москвичка, но познакомились мы в Кишиневе, куда она после окончания института приехала отдохнуть к тетке. Она прожила там целый месяц, но мы встретились в ее предпоследний отпускной день. Я тогда учился на втором курсе композиторского факультета, совмещал учебу с работой в оркестре, в музыкальном издательстве, преподавательской деятельностью, а еще ночами писал музыку. Свободного времени не было совсем. Для отдыха выделял всего час, с одиннадцати до двенадцати ночи. Однажды вышел на прогулку и увидел девушку. В шутку предложил ей прокатиться на мотороллере. Неожиданно для меня она согласилась. Наташа оказалась очень интересным, начитанным человеком, у нас нашлось много общих тем. С тех пор так и не расстаемся. Кстати, именно она первая сказала родным, что мы женимся, хотя об этом мы с ней еще не говорили. Помню, подумал тогда про себя: «Ни фига себе!» Но понял, что другую такую не встречу. Словом, вскоре сыграли свадьбу.

- Вообще-то, прожить пятьдесят лет – дорогого стоит.

- Так у молдаван издавна очень крепкие семейные традиции. Не понимаю фраеров (извините за это слово), которые  постоянно ищут свою вторую половину – третью, четвертую, шестую… Семью надо изначально строить по своему разумению, беречь друг друга, любить.

- Дочь продолжает работать на телевидении?

- Виорика 29 лет отработала на кишиневском телевидении, но сейчас занимается с внуком, двенадцатилетним Домиником, они живут в Бухаресте.

- Евгений Дмитриевич, скажите, вы хотели бы жить вечно?

- Нет, не хотел бы. Никто не знает, что такое вечность. Я, например, считаю, что самое дурацкое, что придумало человечество, – это календарь и часы. Календарь отмеряет время, а часы ускоряют жизнь.

- А о чем мечтаете?

- Жить и продолжать работать.